brusnika_yulya

"Ирисы" и "Натюрморт"

Автопортрет и пейзаж

 Был у меня когда-то, родившись у моей кошки, котенок по имени Чингиз-хан. Черненький метисик, с плосковатой мордочкой и длинной шерсткой. Неофициально, а, значит, почти всегда, пока он жил у нас, его звали Чингизик. Чингизик почему-то думал, что кругом враги, и часто пятился, поднимая шерсть дыбом. В отличие, почему-то, от братьев и сестер. Выражение глаз и него, при этом, было довольно свирепым. 
А вот сестра его, трехцветная пятнашка, была занята совсем другим. Она сначала головку не держала. Как-то ей слишком пережало, видимо, позвоночник, плацентой при родах. И она всячески мотала сначала головой из стороны в сторону, чтобы хотябы захватить кошкин-мамин сосок. И вот она такая с мотающейся головой, постепенно сокращала амплитуду мотания. А потом и вовсе стала как все, с крепко поставленной головой на теле. Все были при деле

 Во время завоеваний различных государств монголами и татарами, а, на самом деле, кроме этих, еще  тайчуитами, меркитами, ойратами, при участии половцев, только болгары, почему-то, смогли дать достойный отпор

 Тим часом, в мого небожа виявився кризіс триріччя. Триріччя, Карл! Він зі мною не розмовляє і мені кажуть, це є нормальним. Повертається спиною. Хмурить брови, наче дуже сильно незадоволений чимось

 

 На выставке краденого попросили убрать вино домашнего изготовления. Направили ноту протеста. Смотрели с укоризной, даже думали, не позвать ли полицию. Но вспомнив прошлогоднюю выставку, решили не позвать

Старинным царством звуков «дж» и «мц»
бредет турист с блаженством на лице.
то самогоном тешится крестьянским
из виноградной шкурки, то вино
из горла пьет, хотя ему оно
не в кайф - по итальянским ли, испанским

понятиям, букет чрезмерно прост.
Зато лаваш! Зато прощанье звезд
с Творцом по православному обряду,
когда наш новый Тютчев в дольний мир
спускается, покинув шумный пир,
чтоб помолиться городу и саду.

Гостиница. Ipod или Ipad?
Гимн не допет, не допит горний свет,
стареет на тарелке сыр, обветрясь,
и ласково седому дураку
диктует муза легкую строку
на статую играющего в тетрис.

А резкое наречие свистит
и завивается, под ветром шелестит
древесной стружкою. Вначале было слово,
потом – слова, потом – соцветья строф.
И город вздрагивает, будто слышит рев
бомбардировщика ночного.

Бахыт Кенжеев

Ченці. Не туди заїхали